Гарегин Тосунян: «Если бы все было идеально, было бы неинтересно»

«Великолепная пятерка»

Прибыль российских банков за 11 месяцев составила 714 млрд руб. При этом 429 млрд, то есть 60%, приходится на Сбербанк. Долю топ-5 банков пока не просчитали, но понятно, что если один банк получил 60% прибыли, то первые пять, наверное, все 80%, а то и 85%.

Доля первых пяти банков у нас растет уже 10 лет — с 42 до 56%. Причем это не только наша тенденция, она общемировая. В США к 2014 году был рост с 36 до 47%. В Великобритании — с 81 до 90%. В Китае рост небольшой, всего на 1%, в Германии — на 2%.

Противоречие здравому смыслу

Концентрация капитала у нас усиливается. Хорошо это или плохо, однозначного ответа дать нельзя. В этом нет трагедии, если в остальной части рынка обеспечивается нормальная конкуренция.

Но мы, к сожалению, вынуждены отмечать, что конкурентная среда не только ухудшается, но иногда некоторые действия, шаги, предпринимаемые на официальном уровне, просто противоречат здравому смыслу. Сейчас я был вынужден отправить очередное письмо на имя председателя правительства по поводу того, что к финансированию строительных проектов не допускаются банки ниже определенного уровня по капиталу. Совершенно непонятно, зачем? Разве у нас такой избыток средств? Почему не допускают средних и мелких участников?

Где искать инфляцию?

Мы ищем источники инфляции «под фонарем», где светло. А там, где она на самом деле есть, мы ее в упор не видим и продолжаем с ней бороться через рынок кредитования.

Во вчерашнем интервью первого зампреда ЦБ Дмитрия Тулина говорится: «Процесс консолидации банковского сектора, оздоровления будет достаточно длительное время сопровождаться уменьшением количества банков хотя бы потому, что кормящий ландшафт ограничен — когда много зайцев на одной поляне, всем просто не хватает травы, чтобы кормиться».

Абсолютно верно, особенно если мы этот ландшафт искусственно сокращаем, если мы эту «траву» уничтожаем, в этом случае кормиться будет нечем. Когда мы определенными действиями сокращаем само экономическое пространство, то не удивительно, если после этого и для бизнеса, и для банков остается меньше площади. А мы это делаем, в том числе и под соусом борьбы с инфляцией.

Это важная задача. Но посмотрите динамику роста тарифов с 2001 по 2015 год! Бензин: подорожание в 4,5 раза. Да, там нет госмонополии, но есть в определенной степени влияние государства на ценообразование. Перевозка грузов по железной дороге, чистая госмонополия — в 4,6 раза рост тарифов, причем за последний год на 10%. Пересылка писем, работа почты — рост в 5,5 раза, и это ведь пересылка не только писем, но и соответствующих товаров. Электроэнергия — в 6,3 раза, и это чистая госмонополия. Проезд в метро — в 6,8 раза. Газ, чистая госмонополия,— в 9,8 раза. Понимаете? Инфляция, соответственно, выросла в четыре раза за это десятилетие.

А мы ищем инфляцию в кредитной сфере.

Инвестиции — не для банков?

Пик инвестиций в основной капитал был в 2007 году, тогда они выросли на 42%. В 2008 году рост был лишь 30%. В 2009 году мы получили минус 9% инвестиций в основной капитал.

По мнению известных экспертов, инвестиции сказываются на экономике спустя пять-семь лет, и мы недавно пожинали и еще пожинаем плоды той цифры. В 2010 году снова пошел рост на 14%, далее — на 20%, в 2012 году — на 14%. А с 2013 года снова снижение: динамика составила всего 6%, потом — 3%, в 2015 году — 4%. Если говорить о прошедшем годе, то показатель за девять месяцев — минус 2%. Мы сегодня закладываем падение экономики через пять-семь лет!

Среди моих уважаемых коллег есть те, кто говорит: «А это вообще не функции банков — заниматься инвестиционным кредитованием». Оказывается, только фондовый рынок должен инвестициями заниматься? И еще неизвестно, какие источники, от бога данные? В Европе за счет кредитов финансируется 40% инвестиций в основной капитал. В США, где очень сильно развит фондовый рынок, 25% инвестиций — за счет банковского капитала. Откуда берутся эти идеи, что нечего банкам долгосрочно кредитовать, пусть этим занимается кто-то, не совсем понятно.

Дебанкизация

За 10 лет количество банков в России сократилось с 1200 до 586. То, что только за последний год мы потеряли чуть меньше ста банков, знают все. В Великобритании за десятилетие количество банков сократилось на 10%, в Италии на 20%, до 300 банков, но это же маленькая Италия! В Штатах сокращение составило 30%, а у нас целых 45%.

Поэтому тема банкизации по-прежнему остается актуальной. Термин «банкизация» мы ввели 10 лет назад, утвердив на съезде АРБ. Но сейчас идет обратный процесс, идет дебанкизация, и мы имеем определенное сжатие экономики по всем основным показателям. И это не повод для восторгов.

Высокая цена понимания

Центральный банк в этом году с нами работал, и работал очень активно. У нас еженедельно проходят совместные рабочие группы, рабочие встречи. Конечно, мы очень много друг другу оппонируем, спорим, обсуждаем, но это серьезный «капитал». Другое дело, что мы, конечно же, хотели бы иметь на выходе больше логики, больше понимания, больше открытости. Но я думаю, что постепенно и это приходит, хотя очень дорогой ценой…

При массе замечаний, претензий, оговорок эта совместная работа приносит определенное удовлетворение, хотя по многим вопросам у нас пока остаются совершенно разные точки зрения. Но это жизнь. Если бы все было идеально, то, наверное, было бы неинтересно.

Тотальное недоверие — это наш бич! Это один из элементов нашей культуры. И недоверие, в том числе Центрального банка самому себе — тоже серьезная проблема. Из-за этого все процедуры централизуются в центральном аппарате. Территориальные управления сейчас по своему влиянию, как я понимаю, начинают девальвироваться. И получается, что, сидя в центральном аппарате, ты будешь определять судьбу банков, находящихся в глубинке. Это серьезная проблема.

С другой стороны, по платежным системам, по вопросам идентификации, поведенческого надзора… Есть ряд вещей, которые мы максимально поддерживаем, вместе с Центральным банком их инициируем и вместе разрабатываем. У нас есть очень много конструктивной и содержательной совместной деятельности. В этом смысле Центральный банк очень открыт и очень к нам расположен. Мы говорим об этом в меньшей степени, а то, что нас наибольшим образом напрягает, обсуждаем многократно.

Банки и ломбарды

Меня очень беспокоит, когда люди вынуждены выносить свое последнее и закладывать. Фактически ломбард — это высочайшая степень риска, и в этом смысле высочайшая рентабельность. Вы помните, у них еще был особый режим регулирования и надзора? Сейчас он начинает постепенно ужесточаться. И в этом смысле, если речь идет о ломбарде, кредитные организации вполне могли бы эту функцию выполнять, но под более жестким надзором. А ломбарды как таковые оказались отдельно взятым царством.

«Бум „ожирения” пока не пугает»

О предстоящем буме кредитования сегодня речи не идет. То, что ипотека более или менее росла в этом году, мы уже считали благом. Это специфический рынок, который имеет достаточно источников роста.

У потребительского кредитования спад сократился — кредитные бюро дают нам информацию о том, что этот рынок оживляется. Но о буме нам еще рано говорить.

В 2008 году нас пугали, что надо ужесточить рынок кредитования, держать высокие ставки, все делать, потому что нам угрожает ипотечный кризис Соединенных Штатов. И я все время повторял одну и ту же мысль: «Я мечтаю о том, когда нам реально будет угрожать ипотечный кризис Соединенных Штатов». Бояться ожирения в состоянии дистрофии — до этого надо хоть чуть-чуть дожить и не упасть в обморок. Дай бог, чтобы в этом году рост потребкредитования был хотя бы на проценты выше прошлогоднего.